Небоскрёбы

Знаменитые башни в Куала-Лумпур

До XIX века здания высотой более шести этажей строились редко. Это было связано с неудобством поднятия по лестницам на большую высоту. Кроме того, водяные насосы позволяли поднимать воду не более чем на 15 м.

Развитие технологий строительства из стали, железобетона и водных насосов, а также изобретение лифтов позволили в десятки раз увеличить высоту зданий, что особенно востребовано в мегаполисах, где велика стоимость площади застройки.

Тысячи американцев — писателей, журналистов, политических деятелей — оправдывали и превозносили небоскрёбы как воплощение американизма — американского духа и американской техники. И лишь немногие относились к ним скептически. Например, крупнейший американский архитектор Франк Ллойд Райт прямо писал, как из оригинального проекта «настоящего высокого здания, созданного его учителем Ф. Салливеном», возникла настоящая тирания небоскрёбов.

В ответ на замечание Райта «некто», стоя у свободного земельного участка, где работали экскаваторы, ответил: «Участок принадлежит мне и принадлежит мне вверх без конца». Это заявило его Величество Законное Землевладение. Владелец земли имел право продать свой выгодный участок в «лотерее землевладения», увеличивая тем самым скученность в своем районе «вверх без конца».

К этому еще поощрял и сам город, стремящийся к сверхконцентрации населения. Город торопился расти вверх. Архитекторы, рекламируемые как оптовые производители прибыльной площади, пропагандируют для своих опрометчивых заказчиков высокое, высшее и высочайшее. Призывается изобретательский гений, который помогает и содействует архитекторам и заказчикам в этом славном предприятии, именуемом производством прибыльной площади и считающемся настоящим доказательством прогресса и величия Америки.

Нью-йоркские небоскрёбы начали строить давно, еще до первой мировой войны. Цены на землю в центре Нью-Йорка, в Манхаттане, вблизи биржи, вблизи всех крупнейших банков и контор были настолько высоки, что волей-неволей единственной возможностью оправдать чудовищные расходы было строить на участке как можно более высокое здание. Чем больше этажей приходится на квадратный метр земли, тем дешевле она обходится. Например, в Эмпайре, имеющем 102 этажа, на каждый квадратный метр земли, занимаемой его основанием, приходится приблизительно 102 квадратных метра площади. Сам Эмпайр занимает площадь менее гектара.

Очень своеобразно происходит строительство американского небоскрёба. Вот, например, как строили в 1955—1956 годах 42-этажный 180-метровый Сокони-Мобил-билдинг, высящийся недалеко от Центрального вокзала. Когда очередной этаж покрывали настилом для пола, кран-деррик возводил вертикальные опоры, на которых держался каркас следующих двух этажей, и укладывал поперечные балки. После этого кран-деррик поднимали на следующий этаж, и работа по возведению этажей продолжалась тем же порядком. На сооружение каждого этажа требовалось два дня.

Небоскреб имеет очень сложное хозяйство. В подвалах Сокони-билдинга целый гектар занят распределительными щитами, комнатами управления, водяными насосами, вентиляционными установками, установками для кондиционирования воздуха, для отопления. При этом надо иметь в виду, что пар для отопления поступает с расстояния полутора километров из специальной теплоцентрали. Есть еще второй машинный зал в середине небоскрёба и третий — в ангаре на крыше.

Небоскрёбы Сиднея. Австралия

В Сокони-билдинге работают 32 лифта, которые перевозят тысячи служащих и десятки тысяч посетителей. Нью-йоркцы в среднем ожидают лифт не более 17 секунд. По прошествии этого времени они вторично нажимают кнопку. А после 30 секунд начинают возмущаться. Все это надо учитывать: а вдруг придет выгодный клиент, нажмет кнопку, подождет 17 секунд, опять нажмет, а еще через 13 секунд возьмет да уйдет. Убыток! И вот изобретаются хитроумнейшие лифты с электронным автоматическим управлением, которые каждые 30 секунд останавливаются на каждой площадке, сами определяют, где больше людей ожидают лифт, специально выезжают в рейс за каким-нибудь одиноким посетителем, застрявшим на малопосещаемом этаже, и т. д.

При возведении небоскрёбов существует и еще одна серьезная трудность — отсутствие строительной площадки. Небоскреб сооружается на относительно крошечном участке, окруженном другими домами, а если даже там есть дворы, то арендовать их стоит огромные деньги. Поэтому подача материалов должна быть рассчитана буквально по секундам. Например, вот как возводился Сокони-билдинг.

Ежедневно около шестидесяти грузовиков по точному расписанию въезжали на строительство. Все, что завозилось утром, должно было быть пущено в дело до обеда, так как после обеда начинался новый завоз. Строители вынуждены были работать как на конвейере. Каменщик клал в день четыреста кирпичей — ни одного больше, ни одного меньше, бригада клепальщиков ставила двести пятьдесят заклепок. И не дай бог не успеть поставить хоть одну! Малейшая задержка — и там внизу грузовики вынуждены будут объезжать квартал,, ездить вокруг строительства, угрожая нарушить железный график.

На таком строительстве рабочим приходится тяжело. Им почти до конца работ приходится подниматься со своими инструментами без лифта на верхние этажи. К тому же они ежедневно рискуют жизнью. А оплачивается труд строителя-высотника так же, как и любого другого рабочего. Например, плотник, работающий на строительстве небоскрёба, получает столько же, сколько плотник, строящий курятник.

Корреспондентка ежемесячника «Ридер Дайджест», который трудно заподозрить в желании очернить американскую действительность, описывая строительство Сокони-билдинга, рассказывает, например, о том, как один рабочий, инженер по образованию, бывший летчик, должен был проверять качество заклепок на каркасе. Для этого в люльке, висящей на веревках, он целый день двигался по фасаду, постукивая молоточком.

«Солнечное утро, ветер,— пишет корреспондентка.— В тот момент, когда Микаэл прыгает в свою люльку (дело происходит на высоте 28-го этажа), порыв ветра подхватывает ее, неожиданно уносит далеко в сторону, как качели, а потом с грохотом ударяет о стену. Микаэл отчаянно вцепляется в веревки, закрыв глаза, чтобы не видеть под собой на головокружительной глубине царство пигмеев 42-й стрит. Когда люлька перестает качаться, он не сразу принимается за работу, ожидая, пока исчезнет охвативший его чудовищный страх».

«Строительство небоскрёба,— пишет та же корреспондентка,— сопряжено с большим риском. Опасно действовать краном на крошечном пространстве, ограниченном стенами или пропастью, занятом десятками различных бригад, делающих различную работу и порой мешающих друг другу. А разве легко подать балку, когда ветер дует с такой силой, что срывает порой защитные шлемы с рабочих?»

Высотные здания порождают специальные профессии, которые раньше не знали города, например мойщиков окон. В Нью-Йорке их около трех тысяч. Мойщик получает относительно приличную зарплату — 132,5 доллара в неделю. Однако работа этих людей сопряжена со смертельной опасностью. Обледенение, сильный ветер, ошибка в страховке в любую минуту могут погубить жизнь. Профессия эта в какой-то степени традиционная, люди вынуждены были заниматься ею еще в тридцатых годах, во время депрессии.

Вот несколько фраз из рассказа о своей профессии мойщика Митчела Поплаского, напечатанного в газете «Интернэйшенел геральд трибюн»: «Иной раз бывает — приходится вылезать из находящегося на головокружительной высоте окна кабинета какого-нибудь президента компании. Он говорит мне: - Вы не смогли бы заставить меня делать что-либо подобное ни за какую плату! Тогда я смеюсь и отвечаю: - Меня тоже,... Но я чем-то должен оплачивать свои расходы...»